Жили-были старик со старухой, у каждого по дочке. Да у мачехи известно как: родная что ни сделает, за все ее гладят по головке да приговаривают: «Умница!» А падчерица как ни угождает — ничем не угодит, все не так, все худо. А правду сказать, девушка была золото, в хороших руках она бы как сыр в масле каталась, а у мачехи каждый день слезами умывалась. Что тут делать? Ветер хоть пошумит, да затихнет, а старая баба расходится — не скоро уймется. И придумала мачеха падчерицу со двора согнать:
— Вези, старик, ее куда хочешь, чтобы мои глаза ее не видали, чтобы мои уши об ней не слыхали. Да не вози к родным в теплую хату, а во чисто поле на трескун-мороз!
Старик затужил, заплакал, однако спорить не стал, посадил дочку на сани, хотел прикрыть попонкой — и то побоялся. Повез ее во чисто поле, свалил на сугроб, перекрестил, а сам поскорее домой, чтоб глаза не видали дочерниной смерти.
Осталась, бедненькая, в снегу, трясется и тихонько молитву творит. Приходит Мороз, попрыгивает, поскакивает, на красную девушку поглядывает:
— Девушка, девушка, я Мороз Красный Нос!
— Добро пожаловать, Мороз. Знать, Бог тебя принес по мою душу грешную.
Хотел было Мороз ее заморозить, да полюбились ему ее умные речи, жалко стало! Бросил он ей шубу. Оделась она в шубу, поджала ножки, сидит.
Опять пришел Мороз Красный Нос, попры-гивает-поскакивает, на красную девушку поглядывает:
— Девушка, девушка, я Мороз Красный Нос!
— Добро пожаловать, Мороз. Знать, Бог тебя принес по мою душу грешную.
А Мороз принес красной девушке сундук высокий да тяжелый, полный всякого приданого. Уселась она в шубочке на сундучке, такая веселенькая, такая хорошенькая!
Опять пришел Мороз Красный Нос, попры-гивает-поскакивает, на красную девушку поглядывает. Она его приветила, а он ей подарил платье, шитое серебром и золотом. Надела она и стала такая красавица, такая нарядница! Сидит и песенки поет.
А мачеха по ней поминки справляет, блинов напекла.
— Ступай, муж, вези хоронить свою дочку.
Старик поехал. А собачка под столом:
— Тяв, тяв! Старикову дочь в злате, в серебре везут, а старухину женихи не берут!
— Молчи, дура! На блин, скажи: старухину дочь женихи возьмут, а стариковой одни косточки привезут!
Собачка съела блин да опять:
— Тяв, тяв! Старикову дочь в злате, в серебре везут, а старухину женихи не берут!
Старуха и блины давала, и била ее, а собачка все свое:
— Старикову дочь в злате, в серебре везут, а старухину женихи не возьмут!
Скрипнули ворота, растворилися двери, несут сундук высокий, тяжелый, идет падчерица — золотом сияет! Мачеха глянула — и руки врозь!
— Старик, старик, запрягай других лошадей, вези мою дочь поскорей! Посади ее на то же место.
Повез старик старухину дочку на то же поле, посадил ее на то же место. Пришел и Мороз Красный Нос, поглядел на свою гостью, попрыгал-поскакал, а хороших речей не дождал, рассердился и заморозил ее.
А старуха мужа в поле посылает:
— Старик, ступай, мою дочь привези, лихих коней запряги, да саней не повали, да сундук не оброни!
А собачка под столом:
— Тяв, тяв! Старикову дочь женихи возьмут, а старухиной в мешке косточки везут!
— Не ври! На пирог, скажи: старухину дочку в злате, в серебре везут!
Тут растворились ворота, старуха выбежала встретить дочь, да вместо ее обняла холодное тело. Заплакала, заголосила, да поздно!